В одно маленьком латино-американо-испанском городке жил большой осел. Большой, но худой. Но это в песне
поется “худой”, а этот осел был довольно-таки жалкого вида. А что мы хотим, когда видим жалкого вида осла? 
Мы хотим им понукать. И понукали. Но! Тпр-р! Но! Тпр-р! Но вот однажды...

Но вот однажды,
Томясь от жажды,
От зноя влахный 
Он брел к ручью.
И в озареньи,
Во просветленьи,
Остолбененьи, 
Остеклененьи
Запел он песенку свою.

Припев: Но-но-но! Но-но-но!
Но-но-но! Но-но-но!
Но-но-но! Но-но-но!
Тпр-р!

А ничего, подумал осел. И ваще, подумал осел. И осел стал размышлять – что такое песня ваще. И вот, пока он 
думал...

	Пока он думал, 
	Да брел угрюмо
Над бездной вод,
Вдруг все селенье
	От удивленья,
От восхищенья 
И просвещенья
Запело песенку его.

Припев.

Так что же такое песня ваще, продолжал думать осел. А-а-а-а! Песня – это слова и музыка. Ну, что здесь за 
музыка? Легкая, можно сказать музыка. Но слова! Но-но-но! Из жизни слова. Это вам не эстрадщина, не шлягер
 какой-нибудь. И он мгновенно...

	И он мгновенно,
Самозабвенно,
Почти без сена 
Вошел в азарт.
Так из простого,
Из гужевого.
Пусть там большого, 
А все ж худого,
Посредством слова
Рождался бард.

Припев.