Бушует Зевс, Нептун бедует,
Эол чудит по небесам.
Борей как ненормальный дует,
Творя напряги парусам.

Дрожат раджи, дрожат раввины,
Попы, припав к своим крестам
(я их считал до половины,
потом устал, как Мандельштам).

Бушует ветер, волны свищут
И мачта гнется и срипит,
На паперти последний нищий
Был предпоследним крепко бит.

Такой бедлам, что рвутся клипсы
С ушей неосторожных дам.
Любвиобильная Калипсо
Бьет Одиссеем о тамтам.

И вторя эху Одиссея,
Точнее головы ея,
Главой колотится Расея
(Зачем? Доколе? На...?)

Двадцатый век! Тьху, двадцать первый
(Забылся. Столько не живут)!
Геракл, Ясон, Кентавр, Минерва,
Спартак, Помпей, Атилла, Брут…

Все вместе если бы дурили
На суше, в небе и в морях,
В сто крат бы меньший натворили
Бедлам, пердимонокль, напряг.

Но что нам век!!! Кто он? Который?
Какой-такой? Стой, кто идет!
Мы на него кладем с прибором -
Такой мы доблестный народ.

Пусть дуют: Эос, Эрос, Арес
Как три последних дурака.
Чем больше дуй - тем толще парус.
Закон Нютона. Исака.

Примечания. 
В последнем слове пятой строфы чернила претерпели 
размыв. В предпоследнем слове седьмой строки смысл 
неясен, но сказано крепко. В третьей строке девятой 
строфы, видимо, имеется в виду клепсидра, не уверен.)